Роберт Бертран Райх родился 24 июня 1946 года в городе Скрэнтон, штат Пенсильвания. Окончил Дартмутский колледж в 1968 году, получил степень магистра в Оксфордском университете (Великобритания) в 1970 году и степень доктора права на юридическом отделении Йельского университета в 1973-м.
Большая часть карьеры Р.Райха связана с административной работой в различных правительственных учреждениях. С 1974 по 1976 год он был помощником генерального прокурора в администрации президента Дж. Форда, с 1976 по 1981 — директором управления стратегического планирования Федеральной торговой комиссии в администрации президента Дж.Картера, в начале 90-х годов стал экономическим советником Б.Клинтона. В 1993 году назначен министром труда в составе его первой администрации. Вышел в отставку в 1997 году. С 1981 года по настоящее время Р.Райх является профессором Школы государственного управления имени Дж.Ф. Кеннеди при Гарвардском университете.
Профессор Райх ведет активную научную и публицистическую деятельность, будучи соредактором журнала «The New Republic», председателем издательского совета журнала «The American Prospect», a также постоянным автором и членом редколлегии «Harvard Business Review». Его перу принадлежат семь книг, посвященных экономическим и социальным проблемам Соединенных Штатов и развитого индустриального мира в целом; в их числе такие, как «Следующий американский рубеж» [1983], «Предания новой Америки» [1987] и «Труд наций» [1991]. Р. Райх женат и имеет двух сыновей. Он живет в Кембридже, штат Массачусетс.
Книга «Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века» (1991) имела в США и Англии огромный успех и выдвинула ее автора в число ведущих американских экспертов по проблемам мирового хозяйства. Взгляд профессионального юриста и администратора на хозяйственные процессы, выраженный в этой книге, во многом оказался даже более глубоким, нежели подход иных именитых экономистов.
Центральной идеей работы является пересмотр концепции национального хозяйства, имеющий конечной целью полный отказ от использования этой категории. Автор отмечает, что в эпоху информационной экономики и активной экспансии национальных компаний за пределы стран их возникновения становится фактически невозможным определить границы национального хозяйства и оценить сбалансированность торговых и платежных операций. Профессор Райх отмечает, что сегодня до четверти американского импорта производится на американских же предприятиях, функционирующих за границей, а такая компания, как IBM, является крупнейшим экспортером компьютеров из Японии в США. На конкретных примерах автор показывает, что теория национального хозяйства нуждается в радикальном пересмотре, равно как нуждаются в таковом и методы оценки торгового баланса, и отношение к иностранным инвестициям.
Значительное место в работе уделено проблеме развития информационной экономики и сферы услуг в современных условиях. В этом аспекте весьма показателен предпринятый автором анализ процесса деструкции традиционных отношений собственности и форм контроля в условиях, когда важная часть общественного богатства, представленная усвоенными человеком информационными и образовательными услугами (in-person services), становится неотделимой от самой активной личности. Р. Райх показывает, какие социальные, психологические и юридические проблемы неминуемо возникнут в ближайшем будущем в результате диссимиляции собственности и формирования новых социальных групп по признаку возможности и способности доступа их членов к информации и знаниям.
Книга состоит из четырех частей. В первой, названной «Экономическая нация», становление национальной экономики исследуется как феномен, непосредственно вытекающий из природы индустриального общества. Вторая часть, «Глобальная сеть», посвящена всестороннему анализу процессов, делающих понятие национального хозяйства неприменимым для исследования современной экономической реальности. Третья часть посвящена наиболее актуальной, по мнению автора, проблеме современных постиндустриальных обществ — формированию нового социального и имущественного расслоения в связи с повышающейся ролью знаний как основного производственного ресурса. В заключительной части рассматривается эволюция национального суверенитета и национальной идеи в социумах XXI века.
Мы предлагаем вниманию читателя те главы книги профессора Райха, которые занимают центральное место во второй и третьей частях его работы—главу 10 «Глобальная сеть» и главу 17 «Почему богатые становятся все богаче, а бедные— все беднее» (эти тексты соответствуют стр. 110—115, 117—118, 208—209, 215—224 в издании Vintage Books). ТРУД НАЦИЙ ГОТОВЯСЬ К КАПИТАЛИЗМУ XXI ВЕКА*
По всему миру <...> предприятия, ориентированные на выпуск продукции, обладающей высокой удельной стоимостью (high-value enterprises), приходят на смену некогда распространенным фирмам, построенным по принципу пирамиды и занимавшимся выпуском массовой продукции (high-volume enterprises). При этом исчезает не только понятие американской (или британской, французской, японской, западногерманской) корпорации, но и понятие американской (или британской, французской, японской, западногерманской) продукции.
Прежняя американская многонациональная корпорация управлялась из штаб-квартиры, расположенной в Соединенных Штатах. Ее иностранные филиалы были не более чем филиалами. Вне зависимости от того, чем они занимались — добывали сырье и отправляли его в Соединенные Штаты для переработки, либо обеспечивали сбыт американской продукции на рынках своих стран, либо занимались производством готовой продукции в соответствии с нормами, установленными руководством корпорации, — с уверенностью можно было говорить о том, что эти филиалы обеспечивали интересы головной американской компании. <...> Национальность тех, кто стоял на вершине такой пирамиды, сомнений не вызывала. Помимо этого, вне зависимости от того, какой объем конечного продукта производился за рубежом, именно в Соединенных Штатах осуществлялись разработка и изготовление наиболее сложных деталей, а также стратегическое планирование, финансирование и маркетинг. Такое господствующее положение американских корпораций в финансовых и технических областях побудило целый ряд государств сначала в Европе, а затем в Вос- точной Азии к созданию своих собственных, национальных концернов.
Однако в условиях, когда речь идет о предприятиях, которые занимаются выпуском высокостоимостной продукции и организованы по принципу сетевых структур, централизованное сосредоточение собственности и контроль «сверху донизу» невозможны. Власть и богатство оказываются в руках тех, кто больше других владеет навыками, связанными с выявлением новых проблем и их разрешением. Группы, владеющие такими навыками, оказываются все более и более рассеянными по миру, а не ограниченными пределами США. По мере того как благодаря развитию телекоммуникаций и транспорта наша планета становится все меньше и меньше, такие группы в одной стране получают возможность объединить свои усилия с аналогичными группами в других странах, преследуя при этом задачу предложить продукцию, обладающую наибольшей стоимостью, потребителям практически в любой стране мира. <...>
Следует признать, что многие государства все еще пытаются препятствовать потоку знаний и денег через свои национальные границы. Однако такие попытки все чаще оказываются тщетными — отчасти вследствие развития современных технологий, когда осуществление подобного контроля становится все более и более сложным. К последнему десятилетию XX века объектом таможенного контроля на границах редко становятся материальные предметы весом более 300 фунтов. Основные знания и денежные средства, а также значительный объем товаров и услуг, выступающих в качестве статьи обмена между людьми разных национальностей, сегодня легко преобразуются в электронные сигналы, движущиеся со скоростью света. В 1988 году в мире насчитывалось около 17000 международных телефонных сетей, по которым осуществлялся мгновенный обмен конструкторскими чертежами, видеоизображениями и данными между лицами, которые, находясь на различных континентах, объединяют свои усилия. При этом такие нити складывающейся глобальной паутины остаются практически невидимыми и поэтому контролю часто не подлежат.
В прежних условиях хозяйствования, когда экономика характеризовалась стремлением к выпуску все больших объемов продукции, последняя имела четко выраженную национальность. То же самое относилось и к производившим ее корпорациям. Вне зави- симости от того, сколько национальных границ пересекали подобные изделия, страна их изготовления сомнений не вызывала, и ее название, как правило, было четко обозначено на данном продукте. Основной объем труда, затраченного на изготовление продукции, осуществлялся в одном месте; прежде всего это объяснялось тем, что крупномасштабная экономика обусловливала необходимость физической централизации. На большой завод, выступающий в качестве головного предприятия, поступало либо сырье (как уголь или хлопок), либо же полуфабрикат (сталь или хлопковая ткань); в свою очередь, с предприятия уходила такая стандартная продукция, как автомобили или одежда.
Однако в условиях экономики, которая не зависит от крупномасштабного производства, все меньше и меньше продуктов обладают четкой национальной принадлежностью. Большие объемы продукции могут успешно производиться в разных местах, а затем в самых различных сочетаниях появляться в виде конечного блага, предназначенного для удовлетворения потребностей в любой точке мира. Интеллектуальный и финансовый капитал может поступать из любого источника, возрастая буквально в мгновение ока.
Приведем несколько примеров. Высокотехнологичное оборудование для хоккея на льду разрабатывается в Швеции, финансирует исследования Канада, сборка производится в Кливленде и Дании, а продается оно в Северной Америке и Европе. При его производстве используются такие сплавы, молекулярная структура которых была открыта и запатентована в Делавере, а сама сталь выплавлена в Японии. Концепция рекламной кампании разрабатывается в Великобритании, съемки роликов ведутся в Канаде, дублируются они в Англии, а монтируются в Нью-Йорке. Разработка спортивного автомобиля, финансируемая Японией, осуществляется в Италии, а сборка его ведется в штате Индиана, в Мексике и Франции, с использованием электронных компонентов, созданных в Ныо-Джер-си и изготовленных в Японии. Разработка микропроцессоров с южнокорейскими RAM ведется в Калифорнии, а финансируется США и Германией. Разработка реактивного самолета осуществляется в штате Вашингтон и в Японии, а собирается он в Сиэтле, причем хвостовые сопла изготавливаются в Канаде, отдельные элементы оперения — в Китае и Италии, а двигатели в Великобритании. Космический спутник, разработанный в Калифорнии и изготовленный во Франции на деньги Австралии, выводится на орбиту при помощи ракеты, построенной в России1. Какая продукция в этом случае является американской? Какая иностранной? Что может служить критерием? Да и какое значение это имеет?
В рамках подобных глобальных структур продукция выступает в качестве международных составляющих компонентов. Предметом торговли между нациями служат не столько законченные продукты, сколько услуги, связанные с выявлением проблем (маркетинг, реклама, потребительский консалтинг), их разрешением (научные исследования, разработка продукции, ее изготовление) и посредничеством (финансирование, поиск, заключение контрактов), а также определенные компоненты и услуги традиционного характера, и все это в своей совокупности обеспечивает создание стоимости продукции.
Когда американец, например, покупает у фирмы «Дженерал моторе» понтиак «Le Mans», он, сам того не подозревая, заключает международную сделку. Из 10 тыс. долл. выплаченных им «Дженерал моторе», около 3 тыс. долл. идет в Южную Корею в качестве оплаты за затраченный труд и сборочные операции, 1750 долл. — Японии за отдельные агрегаты (двигатель, ведущий мост, электроника), 750 долл. — Западной Германии за разработку внешнего вида и изготовление чертежей, 400 долл. — Тайваню, Сингапуру и Японии за отдельные второстепенные детали, 250 долл. — Великобритании за услуги по рекламе и маркетингу, а около 50 долл. — Ирландии и Барбадосу за обработку данных. Остальную сумму, составляющую менее 4 тыс. долл., получают разработчики стратегии в Детройте, адвокаты и банкиры в Нью-Йорке, лоббисты в Вашингтоне, работники страховых служб и сферы здравоохранения по всей стране, а также акционеры «Дженерал моторе». Большинство из них проживает в Соединенных Штатах, однако при этом все чаще и чаще держателями акций этой компании оказываются жители иностранных государств.
Гордый обладатель нового понтиака и не подозревает, конечно, что он приобрел так много иностранных товаров. Компания «Дженерал моторе» всего лишь действовала в рамках своей глобальной сети. И такое положение стало типичным. К 1990-м годам «торговля» в своем большинстве утеряла форму сделок между покупателями одной страны и продавцами другой; теперь она ведется между людьми, объединенными единой структурой, которые, как правило, постоянно проводят друг с другом различные трансграничные торговые операции. Они могут входить в единую многонациональную корпорацию, получая зарплату из одного и того же источника, либо же работать в различных компаниях, которые пользуются доходами совместных предприятий, либо же просто заключать друг с другом контракты, предусматривающие предоставление конкретных услуг за заранее оговоренную плату. Немецкие инженеры, сконструировавшие понтиак «Le Mans», могут получать зарплату от «Дженерал моторе» либо от немецкой компании «Siemens AG», являющейся совместным предприятием «Сименса» и «Дженерал моторе», либо же «Сименс» может просто продать «Дженерал моторе» лицензию на использование автомобильных разработок, осуществляющихся инженерами этой фирмы. Вне зависимости от конкретной юридической формы этих отношений их экономический аспект совершенно одинаков: западногерманские инженеры обеспечивают прирастание стоимости в глобальной структуре, получая за это соответствующую компенсацию. Конкретный объем таковой может быть различным, однако, скорее всего, он будет более или менее соответствовать этой стоимости.
Подобные трансграничные связи в настоящее время занимают основное место в международной торговле между развитыми странами. <...> Подобный вид торговли трудно выделить из общей массы обменных операций. Когда складывается такое положение и трансграничные сделки постоянно заключаются между одними и теми же партнерами (при этом идет обмен услугами, цена на которые устанавливается не на открытом рынке, а в различных отделах одной и той же глобальной корпорации либо же в рамках сложной системы договоров по наймам, соглашений о совместных прибылях, договоренностей о долгосрочных поставках и т.д.), определить объем выплат одного «государства» другому «государству» можно лишь самым приблизительным образом. Именно поэтому статистика торговли страдает отсутствием четкости, отличается значительными колебаниями и сопровождается на первый взгляд совершенно непонятными коррективами. В реальности никто точно не знает, является ли в тот или иной конкретный момент внешнеторговый баланс Соединенных Штатов положительным или отрицательным, насколько он является положительным или отрицательным и какие последствия это может иметь.
По той же самой причине сегодня уже невозможно точно установить, где произведена та или иная часть определенного товара. Национальные правительства, стремящиеся обеспечить обложение глобальных структур налогами, нередко заходят в тупик. Какая сумма была получена за работу, осуществленную в рамках данного государства? Юристы, специализирующиеся в области международного налогообложения, годами бьются над этой проблемой; разработчики законов, регулирующих налоги на прибыль, не знают ни сна, ни отдыха; министры финансов со всего мира проводят бесконечные совещания, а окончательного решения этой проблемы как не было, так и нет. По мере того, как все больше и больше предприятий оказываются компонентами глобальных структур, чьи внутренние системы бухгалтерского учета фиксируют сделки, связанные с промежуточными товарами и сопутствующими услугами, поступления и прибыли могут декларироваться в каком угодно месте (это, как правило, происходит там, где налоги оказываются наиболее низкими). На вопрос о том, кто же именно где и сколько заработал, точного ответа не существует.
Официальные решения, определяющие ту долю продукции, которая должна быть произведена в рамках данной страны, с тем чтобы эту продукцию можно было квалифицировать как «внутреннюю», а не «иностранную», а также устанавливающие критерии, которыми следует для этого пользоваться, требуют миллионов часов работы юристов и нечеловеческих усилий тех, кто занимается разработкой таких уложений. Достаточно ли обеспечивать 50% стоимости продукции в данной стране, чтобы она считалась национальной? Или же речь должна идти о 60%? Следует ли включать сюда расходы на рекламу и маркетинг продукции? Как быть с выплатой процентов банкам, находящимся в данной стране? Изо дня в день своды законов становятся все толще, сами законы все слож- нее, а книги бухгалтерского учета и аудиторских проверок оказываются все менее значащими.
Некоторые решения требуют тонких дипломатических подходов. В 1980-х годах французские чиновники ограничили импорт японских автомобилей тремя процентами от общего объема внутреннего рынка, но при этом столкнулись с непростой задачей, когда им пришлось объяснять Маргарет Тэтчер, почему модель «Bluebird» фирмы «Ниссан», сборка которой осуществляется в Британии и 80% узлов которой изготавливаются в Европе, должна подпадать под эту квоту. Обосновать это им так и не удалось. Когда в 1989 году Тайвань попытался применить свой запрет на импорт японских автомобилей к моделям «Тойоты», собранным в США, настало время администрации Буша выразить свое возмущение, и Тайвань вынужден был уступить. С удивительной легкостью эта же администрация вскоре заняла совершенно противоположную позицию, однако добилась несколько меньших успехов, когда попыталась оспорить решение Европейского сообщества о том, что копировальные аппараты «Ricoh», собираемые в Калифорнии, на деле являются «японскими» и поэтому должны облагаться специальными импортными пошлинами.
Понятие «национальная продукция» пустило столь глубокие корни, что ни правительства, ни население, которое они представляют, никак не могут приспособиться к новым реалиям. Обуреваемые заботами вчерашнего дня, они упрямо ставят один и тот же бессмысленный вопрос: это иностранный товар или наш собственный? В ответ они слышат что-то сложное и маловразумительное, основывающееся на громоздких расчетах и манипуляциях бюрократического и юридического толка. К сожалению, все эти потуги приносят мало результатов и лишь отвлекают внимание от гораздо более актуального вопроса: создавая тот или иной товар, работники какой нации обрели опыт, позволяющий им добиться новых успехов в будущем?
Почему богатые богатеют, а бедные беднеют?
Вне зависимости от того, к какой официальной категории относится ваша работа (сфера обрабатывающей промышленности, услуг, управления и т.д.), вне зависимости от того, в какой отрасли промышленности вы работаете (автомобильная, сталелитейная, электроника, реклама и т.д.), ваши реальные конкурентные возможности в условиях мировой экономики все больше зависят от того, какую функцию вы исполняете. Именно в этом заключается основная причина неравенства доходов. Счастливая звезда традиционных сфер производства близится к своему закату. Начинают снижаться и доходы тех, кто занят обеспечением персональных услуг, хотя их судьба на сегодняшний день остается несколько неопределенной. В новых условиях преуспевают прежде всего те, кто занят анализом и .работает с символами, те, кто выявляет и решает новые проблемы и осуществляет посредническую деятельность.
Американцы привыкли к тому, что в экономическом отношении все они находятся более или менее в одной лодке. Большинство из них пережило взлеты или падения вместе с теми корпорациями, в которых они работали, вместе с отраслями промышленности, которые были представлены такими корпорациями, вместе с национальной экономикой в целом, которая то активизировалась, то пробуксовывала. Однако теперь наше экономическое положение больше не зависит от национальных границ. Мы оказались сегодня в разных лодках, причем одна из них быстро тонет, другая медленно погружается, а третья твердо держится на плаву.
Быстро тонет та лодка, в которой находятся работники традиционных сфер производства. Вспомним, что в середине нашего столетия труд американских рабочих, занятых в таких отраслях, оплачивался относительно хорошо. Гигантские организации, построенные по принципу пирамиды и составлявшие основу каждой крупной отрасли промышленности, координировали цены и капиталовложения, избегая резкого обострения конкуренции и тем самым поддерживая доходы на разумном уровне. Часть этих доходов, в свою очередь, повторно инвестировалась в строительство новых заводов и в новое оборудование; другая часть оседала в карманах инвесторов и менеджеров, находящихся на вершине пирамиды. Однако значительную и все более увеличивающуюся долю средств получали менеджеры среднего звена и работники, занятые в производстве. Для предприятия, ориентированного на выпуск товаров в больших объемах, остановка работы представляла столь серьезную угрозу, что профсоюзы вправе были рассчитывать на то, что сотрудничество с их стороны будет оплачиваться все более и более щедро. Структура заработной платы, сложившаяся в рамках крупных корпораций, оказывала свое влияние на структуру заработной платы в рамках всей национальной экономики. Все это сопровож- далось ростом относительно зажиточного среднего класса, имеющего возможность покупать все те чудо-товары, которые в огромных количествах выпускали ведущие компании.
Однако последние сегодня переродились в глобальные сетевые структуры, для которых основным источником дохода является эффективное выявление и разрешение проблем наряду с брокерскими услугами. По мере снижения стоимости транспортировки товаров и передачи информации уменьшается и возможность получения прибыли за счет крупномасштабного производства стандартной продукции, поскольку на пути организации такой деятельности оказывается все меньше препятствий. Современные фабрики, оборудованные по последнему слову техники, можно строить практически в любом уголке земного шара. Работники традиционных отраслей Соединенных Штатов тем самым оказываются вовлеченными в прямую конкуренцию с миллионами работников таких же отраслей в других странах. Каждый час население Земли увеличивается на двадцать тысяч человек, и большинство из них в конечном счете будут рады трудиться за небольшую часть тех доходов, которые получают американские работники.
В целом же сокращение таких рабочих мест в большей степени затронуло мужчин, нежели женщин. Это объясняется тем, что бывшая прерогативой мужчин традиционная производственная деятельность в тяжелой промышленности оплачивалась выше, чем работа женщин, занятых в основном в текстильной промышленности и в областях, связанных с обработкой данных. По мере сокращения числа рабочих мест в материальном производстве в целом американки оказываются в более равном положении с американцами, но, если быть более точным, в равном бедном положении. Именно в этом состоит основная причина, по которой в 1980-х годах началось сокращение разрыва в заработной плате, получаемой мужчинами и женщинами.
Идет ко дну (хотя и не столь быстро и неотвратимо) и вторая лодка, в которой находятся люди, занятые обеспечением услуг персонального характера. В большинстве случаев их зарплата если и превышает минимальный уровень, то ненамного, а многие из них работают неполный рабочий день, в результате чего их чистый заработок, мягко говоря, невелик. Помимо этого, далеко не всегда они пользуются всеми теми преимуществами (охрана здоровья, страхование жизни, пособие по инвалидности и т.д.), доступ к которым имеют работники производственных отраслей, а также те, кто занят в более богатых структурах глобального характера2 . Работники, связанные с персональными услугами, не страдают от прямых последствий глобальной конкуренции и, как и везде, пользуются доступом к недорогостоящей продукции, однако они отнюдь не защищены от косвенных последствий конкурентной борьбы.
Прежде всего им приходится выдерживать все большую конкуренцию с бывшими работниками традиционных производств, которые, лишенные возможности найти хорошо оплачиваемую работу в этой области, вынуждены искать ее в сфере услуг. Согласно данным Бюро статистики труда, из 2,8 млн. работников обрабатывающих отраслей, потерявших работу в 1980-х годах, не менее одной трети нашли работу именно в сервисном секторе, где они получают по крайней мере на 20% меньше. Занятым в сфере персональных услуг приходится также конкурировать с выпускниками средних школ и с теми, кто был вынужден бросить школу: если прежде последние могли легко найти работу в производственных отраслях, то теперь они лишены этой возможности. Если демографические прогнозы, касающиеся трудовых ресурсов Соединенных Штатов в первые десятилетия XXI века, верны, то большинство новых работников на рынке труда будут представлены чернокожими и выходцами из Латинской Америки, а также женщинами, то есть группами, которые в прежние годы обладали относительно низкими техническими навыками. Результатом такого положения станет еще больший приток кандидатов на работу в сфере персональных услуг. Наконец, работники этого сектора будут конкурировать с иммигрантами, как законными, так и незаконными, число которых все растет и которым найти работу в этой области будет проще, чем в других отраслях. (По имеющимся подсчетам, в период с середины 1980-х годов и до конца столетия примерно четверть всех появляющихся на американском рынке труда работников будут составлять иммигранты.)
Можно говорить о том, что наиболее острую конкуренцию для работников сферы примитивных услуг составляют те, кто теряет работу в результате появления машин, способных заменить человека (причем большинство таких машин изобретают, конструируют, изготавливают или собирают за границей). Компьютерные кассы в банках и магазинах, автоматические мойки автомашин, электронные торговые автоматы, бензозаправочные станции самообслуживания — эти и тому подобные приспособления приходят на смену тем людям, которые некогда обслуживали клиентов. Быстро исчезают даже телефонистки: электронные датчики и имитаторы голоса уже сегодня умеют поддерживать разговор на достаточно разумном уровне и в неизменно вежливом тоне. Такая же опасность грозит работникам розничной торговли, которые составляют крупнейшую категорию лиц, занятых в сфере персональных услуг. Через компьютеры, подключенные к телевизионным мониторам, потребители могут приобретать мебель, бытовые приборы и всевозможные электронные игрушки для своих квартир, изучая выставленные на продажу товары со всех сторон, выбирая цвет и размер себе по вкусу и цену себе по карману, затем мгновенно передавая заказ на склад, откуда отобранный товар будет поступать прямо к ним домой. Так же будет обстоять дело и в отношении финансовых сделок, покупки билета на самолет и бронирования номера в гостинице, проката автомобиля и других подобных заказов, которые будут делаться непосредственно из дома и адресоваться компьютерным банкам, расположенным неизвестно в какой стране.
Конечно, такие развитые государства, как Соединенные Штаты, будут по-прежнему создавать значительное число новых рабочих мест в сфере персональных услуг, вне зависимости от автоматизации прежних. На каждую кассиршу, потерявшую работу в банке в результате автоматизации, приходятся три новых рабочих места для преподавательниц аэробики. Создается впечатление, что люди испытывают неутолимое стремление к тому, чтобы к ним проявляли персональное внимание. Однако конкуренция, тем не менее, создает такое положение, при котором заработная плата в сфере персональных услуг будет оставаться на относительно низком уровне. Ее работники, которые трудятся либо сами по себе, либо разбросаны по большому числу малых предприятий, заполняя самые различные ниши, связанные с обслуживанием других людей, лишены возможности эффективной организации своих профсоюзов или создания влиятельного лобби для ограничения давления со стороны конкурентов.
Демографические процессы будут благоприятствовать работникам сферы персональных услуг, слегка поддерживая их лодку на плаву. Во-первых, как отмечалось, темпы роста американских трудовых ресурсов замедляются. В частности, уменьшается доля молодежи. В период с 1985 по 1995 год число лиц в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет сократилось на 17,5%. Поэтому у работодателей будет больше стимулов для найма и подготовки работников, занимающихся обеспечением персональных услуг, которых они раньше предпочитали избегать. Однако эти демографические процессы дадут лишь временную передышку от конкуренции. Долгосрочные последствия бума рождаемости периода 1946— 1964 годов приведут к новому увеличению числа работников примерно к 2010 году. Помимо этого есть все основания полагать, что в ближайшие годы возрастет иммиграция, как законная, так и незаконная.
Во-вторых, ко второму десятилетию XXI века число американцев в возрасте старше 65 лет начнет резко возрастать по мере того, как пенсионного возраста будут достигать те, кто появился на свет в период послевоенного резкого увеличения рождаемости и чья продолжительность жизни весьма велика. Ее возрастание объясняется не только тем, что среди них меньше курильщиков, которые сами загонят себя в могилу, или больше тех, кто питается лучше своих родителей, но и тем, что они получают всевозможные дорогие лекарства и обеспечены медицинским обслуживанием, поддерживающим их в живом (или полуживом) состоянии. К 2035 году в престарелом возрасте будет находиться в два раза больше американцев, чем в 1988 году, а число лиц, которым исполнилось восемьдесят лет, возрастет, как считают, в три раза. Глотая свои таблетки, все эти послевоенные младенцы, ныне дряхлеющие, будут нуждаться в постоянном персональном уходе. Миллионам немощных тел понадобятся медицинские сестры и няни, организаторы служб по уходу на дому, санитары, работники больниц и домов для престарелых, техники, эксплуатирующие и обслуживающие дорогостоящее оборудование, обеспечивающее контроль за состоянием «здоровья» и временную отсрочку окончательного распада человеческой плоти. Не исключено, что даже потребуется большое число специалистов по эвтаназии. В любом случае следует ожидать боль- шого спроса на работников сферы персональных услуг, занимающихся уходом за старыми и страждущими.
Но одновременно возникнет и другая проблема: у стариков не хватит денег, чтобы платить за эти услуги. Все свои накопления они израсходуют задолго до этого. Естественно, что их выплаты в фонды социального обеспечения правительство использует для того, чтобы оплатить пенсии предыдущего поколения и в значительной мере финансировать бюджетный дефицит 1980-х годов. Помимо того, относительно малая доля молодого американского населения среди общего контингента может привести к такому положению, когда предложение жилья превысит спрос, в результате чего основные капиталовложения тех, кто родился в два послевоенных десятилетия, то есть их дома при их выходе на пенсию, будут стоить меньше (с учетом инфляции), чем они планировали. Поэтому огромные расходы, связанные с уходом за стареющим поколением, во многом лягут на плечи именно тех людей, которым будут платить за этот уход. Сложится заколдованный круг: в распоряжении работников сферы персональных услуг XXI века окажется большое число рабочих мест в области здравоохранения, однако значительная доля их доходов будет идти на выплаты в фонды социального обеспечения и на налоги с заработной платы, которые, в свою очередь, будут использоваться для того, чтобы обеспечить их зарплату. В результате всего этого их реальный уровень жизни никоим образом не улучшится.
Уровень жизни этих работников косвенным образом также зависит от уровня жизни тех американцев, которые заняты в мировой торговле и услуги которым они оказывают. В зависимости от того, насколько именно эти последние богатеют за счет остального мира, они будут располагать средствами для оплаты персональных услуг. Это единственная форма экономики, основывающаяся на «просачивании благ сверху вниз» с реальной под собой основой. Официантка в городе, где только что закрылось самое крупное предприятие, вряд ли заработает много денег или будет испытывать уверенность в том, что ее завтра не уволят с работы; гораздо более уверенно она будет себя чувствовать на модном курорте, популярном среди кинопродюсеров и банкиров. Так же обстоит дело и с государствами. Работники сферы персональных услуг в Бангладеш изо дня в день могут осуществлять примерно те же функции, что и их коллеги в Соединенных Штатах, однако получать при этом гораздо меньшее вознаграждение. Различие зависит от того, какую стоимость их клиенты вносят в копилку мировой экономики.
В отличие от лодок, в которых находятся работники традиционных производственных отраслей и сферы персональных услуг, лодка с работниками, занимающимися анализом и символами (symbolic analysts), держится на плаву все увереннее. Спрос на их знания и навыки возрастает по мере того, как постоянно совершенствуются средства коммуникации, обеспечивающие доступность и оперативное распространение этих знаний и навыков. Конечно же, далеко не у каждого из них положение улучшается одинаково быстро и в одних и тех же масштабах. Те, кто находится в нижней части шкалы, с трудом поддерживают уже достигнутые доходы. Однако те, кто расположился на вершине, сегодня пользуются таким спросом по всему миру, что порой сами не представляют, сколько зарабатывают. История не знала еще примера, чтобы люди могли заработать такие богатства законным образом.
В средней части шкалы, представляющей таких работников, находятся американские ученые и исследователи, активно продающие свои открытия глобальным коммерческим структурам. Их клиентами являются не только американцы. Если брокеры, занимающиеся стратегическими направлениями в штаб-квартире «Дженерал моторс», откажутся заплатить хорошие деньги за разработку новых путей изготовления мощных керамических двигателей, осуществленную группой инженеров при Университете Карнеги-Мел-лона в Питтсбурге, это с готовностью сделают их коллеги из «Хонды» или «Мерседес-Бенца».
Так же обстоит дело и со знаниями и навыками, которыми обладают вездесущие американские консультанты по вопросам менеджмента и за которые предприниматели в Европе и Латинской Америке готовы платить большие деньги, а за знания и навыки американских консультантов-энергетиков арабские шейхи готовы платить еще дороже. Американские специалисты по дизайну продают свои знания таким глобальным структурам, как «Оливетти», «Мазда», «Сименс» и другие; американские специалисты по маркетингу продают методику выявления той продукции, за которую мировой потребитель готов выложить свои деньги; американские специалисты по рекламе торгуют хитроумными уловками, обеспечивающими изъятие денег из карманов потребителей; американские архитекторы работают над планами и чертежами оперных те- атров, художественных галерей, музеев, пятизвездочных отелей и жилых комплексов, строящихся в крупных городах по всему миру; американские фирмы, вкладывающие средства в коммерческое строительство, сбывают эту недвижимость инвесторам и покупателям. <...>
Тем временем развивающиеся страны нанимают американских инженеров для строительства дорог и плотин. <...> Американские инженеры из фирмы «Бехтель» (известной тем, что она взяла на работу Каспара Уайнбергера и Джорджа Шульца и стала платить им гораздо больше, чем те получали на своих министерских постах в администрации Рейгана), ведущей операции по всему миру, вместе со своими коллегами из России участвуют в разработке и установлении ядерных реакторов нового поколения. Различные государства привлекают американских банкиров и адвокатов для того, чтобы те помогли им добиться новых условий получения займов от международных банков, а лоббистов из Вашингтона — .для помощи в работе с Конгрессом, министерством финансов. Всемирным банком и другими непростыми политическими учреждениями. Несколько стран, покончивших с коммунизмом, явно с отчаяния наняли даже американских экономистов, чтобы те учили их капиталистическому уму-разуму.
Чуть ли не все население мира покупает знания и навыки тех американцев, которые работают с устными и визуальными символами: музыкантов, звукооператоров, кинопродюсеров, гримеров, режиссеров, кинематографистов, актеров и актрис, аккомпаниаторов, сценаристов, авторов песен и художников-постановщиков. К самым богатым работникам этой категории относятся Стивен Спилберг, Бинг Кросби, Чарльз Шулъц, Эдди Мерфи, Сильвестр Сталлоне, Мадонна и другие звезды из числа режиссеров и исполнителей, которых на улицах Дрездена и Токио знают не хуже, чем, к примеру, в Бостоне. Поменьше зарабатывают, но не меньшей популярностью пользуются дикторы Си-Эн-Эн со своими елейными голосами, которые благодаря спутниковой трансляции ежедневно появляются на экранах телевизоров чуть ли не в любом уголке земного шара, от Вьетнама до Нигерии. Вэнна Уайт является наиболее популярной в мире ведущей телеигры. За каждым из этих знакомых лиц стоит немалое число американских специалистов по выявлению и решению проблем и по оказанию брокерских услуг, которые занимаются вопросами подготовки, трени- ровки, консультирования, содействия, популяризации, режиссуры, дрессуры, представительства и различной другой деятельностью, обеспечивающей добавление стоимости к таланту этих людей3.
Основной причиной такого расширения мирового рынка и роста спроса на подобного рода услуги стало принципиальное усовершенствование коммуникационных технологий по всему миру. Чертежи, разработки, инструкции, визуальные и аудиосимволы с каждым днем можно передавать все более быстро, все с большей точностью и все с меньшими затратами. Голос Мадонны сегодня доносится до миллиардов слушателей с исключительной чистотой благодаря цифровым компакт-дискам. Какое-то новое изобретение, принадлежащее, скажем, инженерам из Баттельской лаборатории в Колумбусе, штат Огайо, можно направить через модем практически в любую точку земного шара, причем в такой форме, которая позволяет изучить его в трехмерном изображении благодаря улучшенной компьютерной графике. Когда требуется провести конференцию с обязательным присутствием всех участников (если проведения видеоконференции недостаточно), разработчики, консультанты, советники, художники, менеджеры спокойно могут сесть в сверхзвуковой самолет и через несколько часов встретиться со своими клиентами, потребителями, аудиторией или работниками там, где это необходимо.
Рост спроса влечет за собой рост доходов. Вне зависимости от того, в какой форме этот доход поступает — в виде лицензионных выплат, гонораров, заработной платы или участия в прибылях, — экономический результат в основном один и тот же. Помимо прочего, такая работа приносит не только деньги. Люди, ею занимающиеся, в качестве своей самой сокровенной тайны хранят секрет того, насколько им нравится их работа. Да и многое из того, что они делают, даже нельзя считать работой в традиционном смысле этого слова. Работники традиционного производства и сферы персональных услуг обречены на монотонный труд, от которого устает и слабеет тело, уменьшается независимость человека, его возможность распоряжаться самим собой. «Работа» тех, кто занимается анализом и символами, напротив, связана с разгадкой головоломок, экспериментами, играми, требует широкого общения, и при этом работник часто сам решает, что именно ему следует делать Мало кто из занятых в традиционном производстве или сфере персональных услуг стал бы «работать», если бы не нуждался в деньгах. А многие из тех, кто занимается анализом и символами, готовы «работать» даже не ради денег.
В середине двадцатого столетия, когда Америка представляла собой национальный рынок, на котором доминировали корпорации, построенные по принципу пирамиды, даже те, кто находился на их верхушке, не имели беспредельных доходов. Прежде всего, совершенно очевидно, что рынок их услуг был стеснен границами государства. Помимо этого, какую бы стоимость в общую копилку они ни вносили, она была относительно невелика по сравнению со стоимостью, получаемой за счет больших объемов производства, причем напрямую зависела от этого объема. Большинство проблем, которые предстояло выявить и разрешить, были связаны с повышением эффективности производства, снабжением материалами и полуфабрикатами, сборкой и распространением. Инженеры стремились изобрести что-нибудь такое, что позволило бы выпускать совершенно новую продукцию и опять-таки — в больших объемах; консультанты по вопросам менеджмента, сами менеджеры и заводские инженеры стремились к ускорению и согласованию производственных процессов, с тем чтобы обеспечить более эффективный массовый выпуск продукции; специалисты по рекламе и маркетингу направляли свои усилия на то, чтобы разжечь аппетит потребителей, заставляя их покупать стандартные товары. Рост заработков «белых воротничков» благодаря расширению производства служил могучим стимулом для расширения фирм, и многие ведущие корпорации Америки в своих размерах превзошли даже те границы, которые были оправданы крупномасштабным производством.
Однако к началу 1990-х годов сложилось положение, когда заработки специалистов, занимающихся символами и анализом, не ограничиваются ни размерами национального рынка, ни объемом производства тех фирм, с которыми они связаны. Их рынок раскинулся по всему миру, а концептуальная стоимость, по сравнению со стоимостью, обеспечиваемой за счет повышения эффективности массового производства, весьма велика.
В начале 1990-х годов исчезло еще одно препятствие, стоявшее на пути высоких доходов. В середине столетия заработная плата ведущих менеджеров и консультантов крупнейших американских корпораций не могла слишком уж превосходить доходы работников, трудившихся на нижних этажах производства. Руководители предприятий, которые у всех на виду вели с профсоюзами переговоры о размере зарплаты рабочих и должны были прислушиваться к требованиям правительства в отношении сдерживания цен, не позволяли себе такие зарплаты и прибыли, которые очень сильно отличались бы от заработков других американцев. При этом, если «белым воротничкам» приходилось себя сдерживать, то от «синих воротничков», то есть от производственных рабочих, никто не ждал, что они будут отказываться от требований относительно повышения заработной платы. Слишком большого снижения доходов рабочих и нельзя было допустить, поскольку это означало бы недостаточную покупательную способность в рамках всей экономики в целом. Все это и составляло элементы молчаливой договоренности между американскими менеджерами и их рабочими.
Вспомним, как в то время руководители корпораций прожужжали нам все уши, твердя о том, что их главная ответственность заключается в тщательном взвешивании и соблюдении интересов всех мелких акционеров. В условиях, когда корпорацией руководил государственный ум, никакая категория акционеров (и в последнюю очередь «белые воротнички») не могла получить непропорционально большую долю прибыли от ее деятельности, как и никакой акционер (в особенности средний рабочий) не мог получить ее непропорционально малую часть. Несмотря на всю свою банальность, эта концепция поддерживала легитимный характер существования крупных корпораций в глазах большинства американцев и обеспечивала постоянный экономический рост.
Однако к 1990-м годам эти неофициальные нормы стали размываться <...>; стали слабеть и связи между руководителями корпораций и производственными рабочими: все большее число иностранцев работают теперь по контракту, и все больше и больше американцев, занятых в традиционных сферах производства, перешли работать в иностранные фирмы. Исчезла целая категория менеджеров среднего уровня, носивших название «белых воротничков»; все больше американских руководителей стали продавать свои знания и навыки глобальным сетевым структурам.
Когда сама американская корпорация превратилась в глобальную структуру, практически неотличимую от остальных, ее акционеры стали представлять собой большую, неопределенную группу, разбросанную по всему земному шару. По сравнению с прежними акционерами они носят какой-то абстрактный характер и вызывают гораздо меньше проблем. А поскольку американская корпорация теперь продает свои товары и услуги по всему миру, покупательная способность американских рабочих сказывается на ее экономическом положении в гораздо меньшей степени.
Итак, барьеры рухнули. Зарплаты и доходы ведущих американских менеджеров, их советников и консультантов скакнули на немыслимую ранее высоту, в то время как доходы многих американцев в это время сократились.