Пацация М.Ш. 

   

К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ

МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

В отечественной истории государства и права традиционно большое внимание уделяется исследованию происхождения права вообще, либо отдельных его институтов и норм. Гораздо меньше исследований, посвященных комплексному рассмотрению истории отдельных его отраслей, а также особых подсистем права (к числу последних, как известно, относится и международное право). Между тем, познавательная значимость изучения этих вопросов для соответствующих юридических наук, а также юриспруденции в целом достаточно велика. Ибо позволяет глубже осмыслить особенные условия, глубинные причинные связи, с необходимостью ведущие к возникновению особых социальных отношений и специальных методов их правового урегулирования, что собственно и составляет специфику соответствующих отраслей и подсистем права.

Вопрос о происхождении международного права – особой подсистемы права (наряду с правом внутригосударственным) как целостного общественного явления, был предметом изучения практически лишь юристов-международников. Однако, трудно не согласиться с И.И.Лукашуком, который отметил, что несмотря «на все свое значение, история международного права пока еще не привлекла к себе должного внимания науки. В ней множество белых пятен. Не решен и такой принципиальный вопрос, как время возникновения международного права»1.

Разумеется, вопрос о происхождении международного права сложен и многогранен. В данной работе возможно рассмотреть лишь некоторые его аспекты. При этом, говоря о происхождении международного права, мы имеем в виду его так называемое первичное возникновение2.

В правовой науке существуют различные точки зрения о том, в какую эпоху возникло международное право (если не считать тех, кто считает, что международного права нет и в настоящее время). Одни ученые связывают происхождение международного права с возникновением государств и формированием отношений между ними. Эту позицию разделяет большинство советских и постсоветских юристов-международников[1]. Этой же позиции придерживались и многие отечественные правоведы досоветского периода[2]. Хотя и не все[3].

В зарубежной международно-правовой науке в этом плане также нет единства. Одни относят происхождение международных правовых норм к эпохе древности[4]. Другие связывают его возникновение с эпохой позднего средневековья, когда в Европе сложилась система суверенных государств[5]. Схожей, хотя и несколько отличающейся позиции придерживается и известный отечественный юрист-международник И.И.Лукашук[6].

Когда речь идет о происхождении права, а это часть более широкой проблемы – становления права, то имеют в виду некую исходную точку, черту в социуме. Последняя при этом, как на это обращалось внимание в отечественной юридической науке, в немалой степени условна. Это объясняется, прежде всего, объективно существующим различием в понимании права[7]. Различие приведенных выше позиций юристов-международников по вопросу о возникновении права в немалой степени также связано с разным пониманием ими самого феномена международного права.

Кроме того, следует учесть, что вопрос о том, когда возникло международное право, и без того являющийся очень трудным, в наше время затруднен еще и тем, что сейчас в юридической науке происходит серьезнейший пересмотр всего категориального аппарата отечественной юриспруденции. Ключевые юридические понятия, в том числе такие основополагающие, как «государство», «право», их возникновение и этапы становления и т.д., претерпевают весьма основательное переосмысление. Казалось бы, устоявшиеся постулаты типа «государство и право возникают с разделением общества на классы» и т.д. не только не кажутся бесспорными, но, более того, выглядят лишенными убедительной научной легитимности[8]. Все это не может не касаться научного осмысления проблемы происхождения и такого особого социально-правового феномена как международное право.

Как представляется, исследование права как социального явления позволяет сделать следующий вывод общего характера. Право как самостоятельная целостная нормативная система в том виде как мы ее видим в настоящее время – это не что иное, как результат значительного исторического развития. Его различные подсистемы, отрасли, институты возникают не одномоментно. Их возникновение зависит от формирования объективной необходимости (а также осознания этого соответствующими социальными субъектами) именно юридического урегулирования вновь возникающих особых общественных отношений. Поэтому, если на раннем историческом этапе становления право не было столь многогранным как в настоящее время, вряд ли есть основания утверждать, что его как особого социального явления не было вообще. Ибо главное, с какого времени явление, которое именуется правом, стало обладать теми признаками, которые  представляются существенными и обязательными для него. Применительно к праву, это прежде всего: нормативность, обязательность, формальная определенность. К числу важных признаков относятся также системность права и его обеспеченность соответствующим механизмом реализации.

При рассмотрении вопроса о времени происхождения международного права следует учитывать указанные выше положения, имеющие, на наш взгляд, методологическое значение. С учетом этого, говорить о происхождении международного права можно лишь с того времени, когда оно как социальное явление, представляющее собой особую подсистему права, стало обладать некими основополагающими для него чертами. Речь прежде всего идет о следующих чертах: договорность, нормативность, формальная определенность. Важны, хотя и менее значимы, такие его признаки, как: системность международного права и его обеспеченность соответствующим механизмом реализации.

Возникновение первых норм международного права, являющихся не чем иным, как созданным в результате соглашения государств формально определенными правилами поведения, устанавливающими для них права и обязанности и обеспеченными определенным механизмом реализации[9], связано с периодом первичного формирования межгосударственных отношений. Одно из самых ранних описаний этих отношений обнаруживается уже в героической поэме «Энмеркар и правитель Аратты», написанной около 2000 г. до н.э. и повествующей о событиях пятитысячелетней давности. В поэме описан «международный конфликт» между шумерским городом-государством Уруком и городом-государством в Персии – Араттой[10].

Двуречье, где и располагался Урук, было одним из древнейших центров цивилизации и первичного формирования межгосударственных отношений. Первые же международные договорные нормы, регулирующие отношения соответствующих городов-государств появились именно в этом регионе мира около 5 тысячелетий назад[11]. Так, договор Лагаша и Уммы – двух шумерских городов – датируется 3100 г. до н.э. Это соглашение, написанное на шумерском языке, предусматривает неприкосновенность пограничных рвов и камней, которые признаются побежденным правителем Уммы. Договор скреплен клятвой двух правителей перед шумерскими богами. Видимо, здесь, в Двуречье, и именно в этот период впервые «исторический произвол, царящий в отношениях между рабовладельческим государством и его соседями, стал уступать место необходимости принимать в расчет интересы другого государства и его возможности»[12]. Опыт мирных отношений рождал доверие и, как следствие, «складывались более или менее устойчивые отношения между государствами, и последние, видя выгоду этих отношений, все чаще стремились закрепить их посредством международных договоров»[13].

Однако процесс формирования первых международно-правовых норм (как договорных, так и обычных) нельзя упрощать. Безусловно, в тот ранний период истории международно-правовых отношений не все обстояло так, как это происходит в современных отношениях государств в процессе создания норм международного права (вряд ли, например, возможно требовать для той эпохи, чтобы международные отношения строились на началах равноправия). Однако,  полагаем, что согласование воль государств относительно содержания того или иного правила их поведения, и признание его в качестве обязательно-правовой нормы не есть особенность формирования лишь нынешнего международного права.

Нет оснований полагать, что субъекты межгосударственных отношений той эпохи не отдавали себе отчет в основных последствиях заключаемого ими договора, а именно того, какие права он им сулит и какие обязанности возлагает. В процессе межгосударственных отношений у их субъектов – государств, в лице господствующих слоев, на основе объективных потребностей возникает интерес в их международно-правовом, – т.е. таком, принципиальной особенностью которого являются, прежде всего, договорность, формальная определенность, обязательность– оформлении.

В заключаемых международных договорах находят выражение представления наиболее влиятельных слоев этих государств о взаимных правах и обязанностях, т.е. определенное международно-правовое сознание. А.Мишулин, характеризуя международно-правовые представления в одном из очень важных в рассматриваемом плане регионов, – а именно в древнегреческом историческом ареале, – отмечал: «Несмотря на ограниченное воздействие возникавших идей международного права на отношения между народами, сам факт их появления, отражение их в договорах свидетельствует о том, что поступательное движение вперед оставляло позади себя первобытные пережитки…»[14].

При этом, как известно, в эпоху древности международная сфера не занимала существенного места в жизни народов и государств. Это и понятно, ибо интенсивность, разнообразие, широта географического охвата международного общения были невелики. В этот период возникали и развивались «фрагментарные, по преимуществу (хотя и имевшие частные и переходящие взаимосвязи), отдельные, выражаясь современным языком, региональные системы международных, в том числе и межгосударственных, отношений»[15].

В региональных рамках формировались отношения, выступавшие в виде «обмена веществ между различными нациями»[16]. При этом потребность в новых благах в древности удовлетворялась с помощью двух основных способов обмена: мирным – торговля и насильственным – война[17]. Как подметили К.Маркс и Ф.Энгельс, у «варварского народа-завоевателя сама война является еще… регулярной формой сношений, которая используется все шире, по мере того, как прирост населения при традиционном и единственно возможном примитивном способе производства, создает потребность в новых средствах производства»[18].

Торговля и война в ту эпоху (а также по разному сочетались и в более поздние исторические периоды) и были двумя главными проявлениями международных отношений. Именно поэтому огромное число международно-правовых актов (договоров, обычно-правовых норм) отражали именно отношения, связанные с войной и торговлей[19]. Эта черта присуща формирующимся международно-правовым нормам во всех очагах его первичного возникновения: и Двуречью, и Египту, и Индии, и Китаю, и Древней Греции, и Древнему Риму[20]. Поэтому отрицание существования международного права со ссылкой на то, что в эпоху древности в регионах ранних человеческих цивилизаций (в т.ч. и в эпоху, когда государства были уже сформированы) не было правильных международных сношений, как это делалось и делается некоторыми юристами-международниками, вряд ли обоснованно[21].

Дело в том, что правовому регулированию в той или иной мере и форме должны подвергаться (и в реальности подвергались) не только мирные межгосударственные отношения, но и, напротив, отношения, связанные с войной и ее результатами. Примечательно, что работа знаменитого Гуго Гроция называется «О праве войны и мира». Не случайно и И.Кант даже уже в ХVIII веке указывал, что международное право делает своей «задачей установить отчасти право на войну, отчасти право во время войны, отчасти… право после войны»[22]. Это было так и позже, во многом это так и в наше время. Видимо, наличие мирных межгосударственных отношений само по себе нельзя считать обязательной основой возникновения международного права.

В этом плане примечательно и казалось бы, парадоксальное, но отнюдь небезосновательное утверждение Е.Б.Пашуканиса о том, что правовое «общение по своей «природе» не предполагает состояния мира, также как торговля на первых порах не исключает вооруженного грабежа, но идет с ним рука об руку. Право и самоуправство – понятия как будто противоположные – на деле самым тесным образом связаны»[23].

Мера «мирности», «гуманизма» международных отношений в разные эпохи различна. Связывать возникновение международного права лишь с той из этих эпох, в которую эта мера достаточно велика, необоснованно. Ибо само представление о их «достаточности» для возникновения международно-правовых норм очень субъективно. С другой стороны, исторические данные показывают, что государства вот уже 4-5 тыс.лет прибегают к договорно-правовому оформлению своих отношений. Между тем, межгосударственные договоры являются одним из существеннейших проявлений международного права.

Межгосударственные договоры, дошедшие до наших дней, содержат в себе известные формально-определенные правила международного поведения. Это очень удачно показано Ю.Я.Баскиным и Д.И.Фельдманом, на примере анализа широко известного договора египетского фараона Рамзеса II и царя хеттов Хаттушиля III, заключенного в 1273 году до н.э.[24] Анализ этого договора показывает и то, что стороны, его заключившие, признают его обязательность для себя. Таким образом, соглашение Рамзеса II и Хаттушиля III содержит в себе наиболее важные черты международного права: договорность, формальную определенность, обязательность.

Что касается системности, то это признак, который с определенного этапа развития становится присущ и международному праву. Это происходит с того времени, когда урегулирование межгосударственных отношений становится действительно комплексным и взаимосвязанным. В конкретном же международном договоре (как, например, в указанном выше договоре Рамзеса II и Хаттушиля III) системность проявляется в комплексности урегулирования тех аспектов взаимоотношений сторон, относительно которых достигнуто согласование их воль.

Относительно такого признака международного права как обеспечение реализации договорных норм, то в упомянутом соглашении Рамзеса II и Хаттушиля III, оно связывалось с авторитетом соответствующих богов, а также собственной клятвенной верности самих монархов согласованным в договоре обязательствам. При этом следует учесть, что ссылка на авторитет богов вряд ли может вызывать удивление, если учитывать ту огромную роль, которую играли религиозные идеи и институты на становление права (и государства) вообще, в т.ч., разумеется, и международного права[25].

Разумеется, мера проявления основополагающих признаков международного права в актах, дошедших до нас из различных регионов его первичного возникновения и содержащих его нормы, неодинакова. Во многом это связано с характером, интенсивностью и разнообразием межгосударственных отношений складывавшихся там в соответствующий период. В регионах Древнего Китая, где первые государственные образования известны с ХIV-ХIII веков до н.э., и Древней Индии (здесь возникновение первых государственных образований относится к концу II – началу I тысячелетия до н.э.) международно-правовому урегулированию подвергался целый ряд взаимоотношений государств (при этом известно, что под субъектами межгосударственных отношений тогда понимались не сами государства, а соответствующий монарх).

Так, в регионе Древней Индии широко были распространены отношения, связанные с институтом взаимного признания государств (только получившие признание признавались независимыми государствами). Достаточно были развиты и отношения, связанные с обменом посольствами. Довольно широкое развитие здесь также получило регламентирование порядка заключения международных договоров. Частота войн обусловливала то, что в этом регионе широкое распространение получили и нормы, регулирующие войну. Война должна была быть правомерной, защищались права сдавшихся в плен, охранялись культовые сооружения, ограничивались средства ведения войны, запрещалось убивать женщин, детей, стариков. Государства, не участвовавшие в войне, имели статус нейтральных. Известно и третейское разбирательство.[26]

Что касается региона Древнего Китая, то здесь сложилась также достаточно развитая договорная практика. Речь идет, прежде всего, о мирных договорах, договорах о союзе и некоторых других. Весьма широкое распространение получили договорные нормы, регулирующие отношения, связанные с войнами, а также некоторые другие. В 546 году до н.э. в этом регионе мира совершена, видимо первая, попытка отказа от войны и созыва с этой целью общего конгресса князей.[27] Здесь же формируется принцип непричинения вреда территории другого государства (например, запрещается изменение русла рек). Он был провозглашен на конгрессе князей в 657 году до н.э. В Древнем Китае были известны и применялись различные формы посредничества и арбитража.[28]

Более развитой характер международного правового регулирования наблюдается в регионе Древней Греции. Здесь оно выражалось в следующем: в укоренении институтов взаимного признания полисов (городов-государств), регулировании вопросов войны и мира. Со временем правовому регулированию начинают подвергаться отношения, связанные с правами иностранцев. В этом регионе правовому регулированию договорами в известной мере подвергались также вопросы, связанные с режимом территорий, в том числе ее перехода от одного полиса к другому, режим морских пространств и др.[29] Различны и договоры, регулирующие международно-правовые отношения.

Наиболее ранние договоры, дошедшие до нас, это те, которые касаются вопросов заключения мира, союзные договоры (одним из самых ранних союзных договоров принято считать договор элейцев и эрейцев IV века до н.э.). Но с V‑IV веков до н.э. предмет договорного регулирования становится шире (их насчитывают около 20 видов): о взаимной помощи и ненападении, о границах и арбитраже, торговые и др. В этой связи можно указать на ряд соглашений. Например, договор Македонии и Халкиды (V век до н.э.), содержащий и торговое соглашение, которое, в частности, предусматривало за исключением некоторых оговоренных товаров (еловый лес, смола), «для всех других предметов разрешается, при условии уплаты пошлины, вывоз и ввоз: из Македонии в Халкиду и из Халкиды в Македонию». Пример мирного договора – Никиев мир между Афинами и Спартой (421 год до н.э.), т.е. во время Пелопоннесской войны. Предполагалось, что это мирное соглашение будет действовать в течение 50 лет. Помимо взаимного ненападения в нем предусмотрен возврат захваченных территорий (Спарте – на Пелопоннесе, Афинам – во Фракии), обмен военнопленными и т.д.

Нельзя не отметить того, что в этом очаге первичного возникновения международно-правового регулирования большое распространение получили международные религиозно-политические объединения – амфиктонии. Пример последних – Дельфийская амфиктония. Здесь же сформировались и военно-политические объединения – симмахии, – например, Фиванский союз в IV веке до н.э. Амфиктонии и симмахии – это своеобразные прототипы некоторых современных международных организаций.[30]

Широкое распространение получил институт проксенов. Последний назначался иностранным государством из числа подданных страны пребывания для защиты интересов представителей назначавшего государства. По данным американского юриста Люка Т.Ли, более 78 греческих полисов пользовались институтом проксении.[31]Весьма разнообразны формы международно-правового регулирования в регионе Древнего Рима. Поначалу, как и в регионе Древней Греции, и здесь в основном были известны договоры о мире и союзе. Однако, с III века до н.э. ситуация стала заметно меняться. К концу периода республики, по некоторым подсчетам, применялись около 30 видов договоров (например, хорошо известный договор Рима и Карфагена о торговле и мореплавании IV века до н.э.). При этом сами договоры могли пониматься как равные, заключаемые с независимыми государствами, и как неравные, устанавливавшие «покровительство и защиту римского народа».

Право войны в Древнем Риме имело значительное сходство с древнегреческим. Со временем сформировался институт нейтралитета, получило развитие регулирование прав иностранцев и т.д.[32] Именно в Древнем Риме сложилось т.н. право народов (jus gentium), которое признается одним из ранних и довольно комплексным вариантом международно-правового регулирования международных отношений.[33]

К концу II‑го тысячелетия – середине I‑го тысячелетия до н.э. круг вопросов межгосударственных отношений, подвергавшихся договорно-правовому урегулированию, включал не только соглашения о союзе, о взаимной помощи, а также о нейтралитете, государственных границах, обмене спорными территориями, о порядке раздела военной добычи, о праве убежища, о правилах торговли, право контроля за каботажным плаванием (например, договор 671 года до н.э. между Ассирией и Тиром). К этому же времени получают распространение институты признания государств, арбитража, посредничества, нейтралитета и т.д.

Изложенное выше показывает, что реально сформировавшемуся уже несколько тысяч лет назад правовому регулированию межгосударственных отношений в общем были присущи те признаки, которые указывают на то, что оно имело именно международно-правовой характер. Ибо уже тогда ему были присущи и договорность, и формальная определенность, и обязательность, а также в известной (хотя и гораздо меньшей) мере и системность, и обеспеченность при реализации. Что касается последнего, то в реальности наиболее важными средствами обеспечения реализации договорных международно-правовых норм были клятвы, совершение магических обрядов, выдача заложников, нередко детей монархов и, конечно, военно-силовое принуждение.

Таким образом, исходную точку, черту, от которой можно вести речь о международном праве как особом социально-правовом феномене, следует отнести, как максимум, к периоду IV-V тысячелетий, а как минимум – к периоду II тыс., когда в первичных очагах цивилизации, государственности и межгосударственных отношений стали формироваться формально-определенные, обязательные договорные нормы, регулирующие отношения соответствующих субъектов. При этом, как представляется, Д.Б.Левин и Д.И.Фельдман, анализируя возникновение международного права в указанных регионах планеты, правильно отметили: «В каждом из них развивались свои специфические международные правовые институты. Но им были присущи и общие черты. Это обстоятельство очень важно: оно доказывает, что возникновение… международного права не было каким-то исключением, необходимо выражало социальные процессы»[34]. Изложенное выше позволяет не согласиться с теми исследователями, как отечественными, так и зарубежными, которые связывают возникновение международного права лишь с эпохой новой или новейшей истории.